«Но если право любить - показатель двуличности, Дай же мне тысячу лиц.» ©
«Когда верх глядит вверх, верх — это низ.
Когда низ глядит вниз, низ — это верх.
Не-одно, не-два. Не одно и то же. Не разное.
Теперь понимаешь?»
Я наконец-то дочитала "Моя рыба будет жить". Книгу, которую я начала читать ещё в конце августа. Я не могу сказать, что она не интересная и тем более, что скучная, но читать подолгу её я не могла. В последний раз я вообще забросила её на 3 или 4 месяца. Просто она слишком... дающая повод для размышлений. В ней очень много всего. И это всё даже не перечислить. Когда я слишком долго её читала, в горле появлялся ком, а в животе плескалась та самая рыба, я абсолютно точно понимаю, что это такое. И хочется сидеть в дзадзэне, в темноте и в тишине и просто раствориться.
Сегодня я как-то очень быстро сделала все необходимые дела и решила закончить книгу. Оставалось что-то около трёхсот страниц. Около ста из них слёзы текли из моих глаз, но всё закончилось так, как должно было, и никак иначе.
Впрочем, ничего и не закончилось вовсе. А возможно, что никогда не начиналось.
«Тут ей припомнились слова Нао — или они принадлежали Дзико? Изучать Путь — значит изучать себя. Нет, это Харуки написал. Он цитировал Догэна и говорил о дзадзэн. Смысл, в общем, в этом был. Насколько она понимала, дзадзэн являлся последовательным помоментным наблюдением самого себя, что, очевидно, должно было вести к просветлению. Но что это вообще значило?
Изучать Путь — значит изучать себя. Изучать себя — значит забывать себя. Может, если достаточно много сидеть в дзадзэн, собственное «я» перестанет ощущаться как нечто единое, цельное, начнет размываться, и ты сможешь о нем забыть. Какое облегчение. Можно будет просто висеть счастливо в пустоте, в неопределенности, являясь частью квантовой суперпозиции.
Забыть себя — значит быть просветленным всеми бесчисленными явлениями. Горами и реками, травами и деревьями, воронами и котами, волками и медузами. Это было бы здорово.
Осознавал ли Догэн это все? Он написал эти слова за много столетий до квантовой механики, до того, как Шредингер засунул своего загадочного кота в метафорический ящик. К тому времени, как Хью Эверетт подвел математическое основание под теорию множественных миров, Догэн умер — был мертв уже более восьми веков.
Или нет?»
Когда низ глядит вниз, низ — это верх.
Не-одно, не-два. Не одно и то же. Не разное.
Теперь понимаешь?»
Я наконец-то дочитала "Моя рыба будет жить". Книгу, которую я начала читать ещё в конце августа. Я не могу сказать, что она не интересная и тем более, что скучная, но читать подолгу её я не могла. В последний раз я вообще забросила её на 3 или 4 месяца. Просто она слишком... дающая повод для размышлений. В ней очень много всего. И это всё даже не перечислить. Когда я слишком долго её читала, в горле появлялся ком, а в животе плескалась та самая рыба, я абсолютно точно понимаю, что это такое. И хочется сидеть в дзадзэне, в темноте и в тишине и просто раствориться.
Сегодня я как-то очень быстро сделала все необходимые дела и решила закончить книгу. Оставалось что-то около трёхсот страниц. Около ста из них слёзы текли из моих глаз, но всё закончилось так, как должно было, и никак иначе.
Впрочем, ничего и не закончилось вовсе. А возможно, что никогда не начиналось.
«Тут ей припомнились слова Нао — или они принадлежали Дзико? Изучать Путь — значит изучать себя. Нет, это Харуки написал. Он цитировал Догэна и говорил о дзадзэн. Смысл, в общем, в этом был. Насколько она понимала, дзадзэн являлся последовательным помоментным наблюдением самого себя, что, очевидно, должно было вести к просветлению. Но что это вообще значило?
Изучать Путь — значит изучать себя. Изучать себя — значит забывать себя. Может, если достаточно много сидеть в дзадзэн, собственное «я» перестанет ощущаться как нечто единое, цельное, начнет размываться, и ты сможешь о нем забыть. Какое облегчение. Можно будет просто висеть счастливо в пустоте, в неопределенности, являясь частью квантовой суперпозиции.
Забыть себя — значит быть просветленным всеми бесчисленными явлениями. Горами и реками, травами и деревьями, воронами и котами, волками и медузами. Это было бы здорово.
Осознавал ли Догэн это все? Он написал эти слова за много столетий до квантовой механики, до того, как Шредингер засунул своего загадочного кота в метафорический ящик. К тому времени, как Хью Эверетт подвел математическое основание под теорию множественных миров, Догэн умер — был мертв уже более восьми веков.
Или нет?»